Это больше не может продолжаться. Бесконечный лабиринт, однообразные коридоры, извечный полумрак и воздух – сырой, вязкий, почти ощутимый кожей. Сколько я здесь? День? Два? Неделю? Может быть, уже месяц? Но это маловероятно, я бы не смог столько протянуть без пищи, без воды. Здесь нет дня и ночи, я вижу только коридоры, от которых ответвляются такие же, и с ними – то же самое. И я не могу быть уверен, что не хожу кругами – все слишком одинаково. Даже арки без дверей расположены на одном и том же расстоянии. Между ними факела – массивные деревянные стволы, воткнутые в железный держатель с несложным узором. Огонь дрожит ровно на верхушке палки, нисколько не пожирая дерево. Кажется, будто он существует отдельно от факела и только маскируется, тихо потрескивая на якобы своем месте. Мягкий свет разбавляет мрак, обозначая идеально ровные каменные блоки, из которых построены стены, пол, потолок. Отчаявшись, я долго пролежал на достаточно теплом полу, изучая шероховатый узор стен, и уже без особых эмоций отметил, что на каждом блоке он идеально повторяет себя. Везде. На всем протяжении этого нескончаемого лабиринта. Я ходил, я бегал, я колотил кулаками и ногами равнодушные стены, я плакал, молился и взывал к дьяволу, я падал и вставал, а иногда бросался навзничь на пол и лежал  часами. Или же проходили всего лишь минуты? Меня сводило с ума незнание времени, незнание места, незнание себя. Да, я ничего не помнил – ни как здесь оказался, ни как жил до этого. Может, я здесь родился и провел всю свою жизнь? Но, хоть память упорно мне отказывала, я чувствовал, что в моей жизни было что-то еще, кроме беспощадного лабиринта. Этого чего-то было много, и не все было правильно, далеко не все. Но среди всего было что-то особенно важное, возможно, если я это вспомню, я найду выход из заточения. Я ходил и вспоминал, заставлял мозг работать и не позволял себе останавливаться, даже когда казалось, что голова сейчас взорвется от напряжения. Я пытался рассуждать, но мысли не выходили за рамки голых стен, которые я видел. Я бродил без устали. Мне казалось, раньше меня удивляло, что мое тело не устает от голодания, от постоянной ходьбы, от отсутствия сна. Но когда закончилось это «раньше» и были ли оно – я с уверенностью сказать не мог. И что значит – голодание? Когда-то я ел. Но что я ел? Чем я могу питаться? Я зацепился за этот вопрос, но так и не смог ответить на него. А если задать вопрос по-другому: чем питаются такие, как я? И существуют ли они? Хотя, раз я об этом подумал, то они должны существовать! Я не был один в той жизни за стенами этих коридоров! Но... Как они выглядят, похожие на меня? И вообще... как выгляжу я сам?! Я поднял руки, чтобы оглядеть их. Увиденное меня поразило и привело в настоящий ужас – мои руки были полупрозрачны. И полупрозрачны неравномерно – где-то плоти не было совсем, где-то сквозь нее лишь слегка проглядывал рельеф каменных стен, некоторые участки остались невредимы. Я присмотрелся внимательнее и вдруг понял, что это не каменный узор проглядывает сквозь руки – это узор шрамов и ран на моих руках. Они были обезображены настолько, что мне хотелось в брезгливом жесте откинуть их от себя. Я убрал руки и огляделся – теперь я понял, что стены, потолки, полы – все, что окружает меня, составлено из этих страшных ран – глубоких, с запекшейся кровью. Все вокруг состояло из живой изуродованной кожи! Я заорал. И ощущения были такие, будто я заорал впервые, и впервые мне показалось, что я что-то сделал правильно. Мой голос удивил меня. Я вложил в него весь свой ужас, всю безысходность, все эмоции, а моих ушей достиг только тихий, едва различимый за треском факелов стон. Чудеса разволновали меня, я почувствовал, что как никогда близок к разгадке. «Говори вслух и тебя услышат» - прошептал мне мой внутренний голос. И я обрадовано открыл рот, чтобы сказать... что? Что мне сказать?
- Виолетта! – Красивое слово. Я сказал первое, что пришло мне в голову. Я не мог вспомнить, что оно значит, но мне понравилось, как оно звучит. И звучало оно действительно странно. Мой голос звучал не так, как он должен бы был звучать в замкнутом пространстве. Он словно существовал отдельно от меня где-то в другом месте, он не поглощался стенами и не отражался от них, он просто разлился по пространству и исчез так же быстро, как возник. И похож он был на полустон-полушепот, словно я выдохнул его из последних сил.
- Виолетта! – я повторил громче и вдруг стены, окружающие меня, завибрировали, свет задрожал. На меня нахлынула волна сумасшедшей боли, будто бы во все тело разом впились иголки. Боль парализовала меня, и я не мог пошевелиться, с ужасом наблюдая, как все сильнее трясутся стены, как в глубине коридора на пол валятся факела, обжигая огнем чувствительную кожу живого лабиринта, и он вздрагивает, корчится от боли, его раны лопаются, обнажаются, но вместо крови из них хлещет ослепительный белый свет. И я чувствую все, что с ним происходит, но не могу пошевелиться. Свет режет глаза, и в какой-то миг я не могу больше это терпеть и сильно зажмуриваюсь. Все вокруг грохочет и ревет, словно на море во время шторма. Море... Я вспоминаю море и вдруг понимаю, что все звуки, все шумы на самом деле происходят у меня в голове. Я открываю глаза...
- Виолетта? – губы и голос с трудом слушаются меня и каждый звук отдается болью во всем теле. Я пытаюсь поднять руку, чтобы дотронуться до девушки, убедиться, что она настоящая сидит передо мной. Но рука, приподнявшись на пару сантиметров, падает обратно на кровать. На больничную кровать. Память и осознание с такой скоростью возвращаются ко мне, что я опять на миг теряю сознание, но силой воли не даю себе провалиться вновь в тот кошмар, что преследовал меня в последние... в последнее время. Собрав последние силы, я улыбаюсь. Получается, кажется, жалко, но сил сказать что-либо нет. Я чувствую, как предательски на меня наваливается сон, но мне спокойно и хорошо -  я уверен, что это просто сон.

Теплая майская ночь мягким лунным светом пробивается сквозь полуприкрытые жалюзи реанимационной. Этого света, ровными полосами ложащегося на пол и кровать, хватает, чтобы различить бледное, спокойное лицо лежащего на кровати человека. Не слышно его дыхания, не вздымается его грудь, лицо кукольное, фарфоровое. Только равномерный писк электрокардиографа сообщает о теплящейся в застывшем теле жизни. Чьи-то глаза сверкнули в темной глубине палаты. Кто это? Ангел-хранитель,  стоящий на страже жизни спящего, или скорбящий демон, мечтающий забрать умирающего в свое темное царство? Кто бы это ни был, он замер в безмолвии, ожидая приговора беспощадного Времени.
***
Я снова вижу аварию – ночное шоссе, летящую машину, испуганного зверька, свист шин по тонкому льду и блеск металла под луной. Я знаю, что я и моя девушка в машине, отворачиваюсь и замечаю две тени, быстро приближающиеся к месту аварии со стороны леса. Слишком быстро для людей, но я различаю человеческие силуэты – мужской и женский. Второй силуэт мне кажется знакомым, но я уже погружаюсь во тьму вместе со своим вторым «я», сидящим в машине. Темнота обволакивает меня, постепенно светлеет. Я – птица, летящая в облаках навстречу восходящему солнцу. Большое, красное, оно медленно поднимается из-за горизонта, лаская меня в теплых лучах. Я издаю радостный гортанный клич, наслаждаясь полетом, легкостью, чуством свободы. Солнце движется навстречу мне, поднимаясь выше, разгораясь ярче, обнимая теплее... Вдруг просыпаюсь от ярких солнечных лучей, скользнувших по моему лицу.
***
Большая белая комната, огромные приборы и запах больницы. Да, я же в больнице, и я просыпался здесь ранее. Но когда это было? Я хочу встать, но единственное, на что оказывается способно мое тело – это приподнять голову и тут же уронить ее на подушку. Даже от такого простого действия на меня мгновенно накатывает усталость, и мне приходится на пару секунд закрыть глаза, чтобы сосредоточиться и вновь не потерять сознание. Чувствую, что я не один. Вижу человека боковым зрением, ощущаю легкий аромат женских духов... или, быть может, приятный сладковатый запах шампуня? Яна? Конечно, это она, я старался повернуть машину так, чтобы она пострадала меньше всего. Наверное, она поправилась и ждет меня! Во что бы то ни стало, я должен повернуть голову! Опять закрываю глаза – так легче собраться с силами, не тратя их на создание зрительных образов – медленно поворачиваю голову... Даже не знаю, чего во мне больше – удивления, радости или разочарования. Конечно, нет ничего удивительного увидеть рядом хорошего друга. Но я вспоминаю, что, очнувшись здесь в первый раз, я обнаружил рядом с собой Виолетту. Сквозь сон до меня долетал ее голос. Неужели она была со мной все время, что я был без сознания? Внимательно вглядываюсь в лицо девушки. Кажется, ее испугали эмоции, отразившиеся на моем лице. Я дружелюбно улыбаюсь, но горло сковано и не позволяет сказать ни слова. Только сейчас ощущая ее руку в своей, тихонько сжимаю пальцы в знак приветствия. Она похожа сейчас на уставшего ангела с большими влажными глазами. Как же много мне хочется спросить! 

Я чувствую, как мое тело постепенно наливается жизнью, как оно возвращается ко мне, позволяя себя контролировать.
- Неплохо...
Мгновение назад я забыл, как говорить, как произносить звуки непослушными связками. Сейчас же, стоило только открыть рот, мысли сами облачились в слова - легко, просто, будто бы я родился с этим умением. Сам не знаю чему, но я удивился и замолк, поражаясь незнакомому звуку своего голоса - уставший, хриплый, слабый, но все же уверенный.
- Виолетта? - зачем-то в вопросительной интонации произнес я ее имя и тут же поспешил исправиться - Спасибо, что ты рядом со мной. Но как ты узнала? Как тебя пустили?

- Через окно?! - Лео удивленно приподнялся, пытаясь определить этаж - на третий этаж?
Виолетта смущенно засмеялась, кажется, она не хотела раскрывать секрет своего появления в палате, и Леонард решил сменить тему разговора. Куда важнее, что она пришла, что она поддерживает его.
- Расскажи мне, что было? Я ведь ничего не помню после того, как отключился в машине. Расскажи все, что знаешь! - Лео с возбуждением смотрел прямо в глаза девушке, словно собирался искать в них подтверждение ее искренности. Но ее глаза - тягучая, горячая медь, с ярким блеском, с неестественно большими зрачками - затягивали сознание, как черная дыра в огромном космосе затягивает космические корабли, планеты, звезды, галактики... Лео поспешил расторгнуть зрительный контакт, прежде чем его мысли не унеслись на просторы Вселенной. Не без труда вернувшись в реальный мир, парень понял, что на какое-то мгновение потерял сознание.
- Извини... Ты что-то говорила? Повтори, пожалуйста...

Лео вздрогнул, услышав про Яну. Он совсем не вспомнил о ней - почему? Он облегченно вздохнул, услышав, что с ней всё впорядке, но ничего не почувствовал - ничего из того, что испытывал раннее, думая о ней, вспоминая её. А где же она? Нужно узнать, нужно спросить, но что-то не давало Леонарду это сделать. Что-то не позволяло задать этот вопрос именно Виолетте. Он спросит у кого-нибудь другого, быть может, она скоро придет сама. Или не придет? Неужели что-то изменилось? А хочет ли он ее видеть? Что за глупости - конечно, хочет! Ему всего лишь нужно увидеть её, коснуться ее - и все станет так, как раньше! Или...
Лео вздрогнул еще раз, когда девушка продолжила говорить после недолгой паузы. "... и тебя доставили в больницу". Будто очнувшись от долгого беспамятства, Леонард неожиданно осознал свое положение: он в реанимации, он - инвалид. С трудом шевелит руками и практически не чувствует ног. И никогда ничего не будет так, как раньше. Он не нужен ей такой, она не приходила и не придет. "Но ведь Яна не бросит меня, она не может так поступить!" - мелькнула мысль, но твердый, безаппеляционный внутренний голос заглушил, задавил её: "Может. И ты всегда это знал". И Леонарду казалось, что вот-вот станет больно, что сейчас закружится голова и ему вновь придется ловить ускользающее сознание, но ничего подобного не произошло: организм, казалось, смирился с любой догадкой, с любым известием из вернувшегося мира реальности и готов был равнодушно принять все, будь то даже новость о конце света.
Леонард отстраненно, с легким удивлением посмотрел на Виолетту, когда та выпалила последнюю фразу.
- Нет, спасибо, думаю, что уже ничего.. совсем ничего..
Леонард некоторое время рассеянно следил за перемещениями девушки по комнате, переваривая свои мысли. Она двигалась резко, немного нервно, будто бы что-то скрывала. Но Леонард пока что боялся правды, поэтому попробовал поговорить о чем-нибудь нейтральном.
- Как же у тебя дела? Ты по-прежнему поешь? Может, в моей палате сейчас сидит известнейшая и любимейшая певица всего мира? - Леонард улыбнулся, хватая Виолетту за руку, когда она оказалась недалеко. Он потянул ее слегка вниз, призывая присесть обратно и не суетиться по поводу состояния его кровати.

- Спасибо - Леонард улыбнулся, провожая девушку. Но в следующую секунду произошло что-то странное. Она подошла к окну и выпрыгнула оттуда, словно кошка. Парень не успел даже подскочить - вот она стояла, грустно ему улыбаясь, и вот ее нет - словно растворилась в воздухе. Леонард попытался встать, но тело не слушалось его, сердце, протестуя, оглушительно билось о ребра, по комнате пошли круги, все расплылось и потемнело. Парень немного сдался и тут же почувствовал мягкий удар о голову и спину.
"Что же это было? Мне показалось? Наверное, мне просто показалось... А была ли она вообще здесь?"
Но парень не успел обдумать ответы на заданные самому себе вопросы. Сон схватил его крепкой рукой и настойчиво повел в свое царство...